Пятый постулат - Страница 105

К оглавлению

105

— Ну наконец-то, я думал, ты утонула! — встретил ее Весь. К облегчению Маши, он хотя бы штаны надел и теперь сидел на подоконнике, расчесывая волосы. Они уже почти высохли, значит, девушка и впрямь много времени провела в ванной! — Но так ты выглядишь и пахнешь намного приятнее… А пока ты плескалась, наш добрый повелитель прислал нам вина и фруктов. Знает, поди, что может понадобиться!

С этими словами Весь приложился к горлышку бутылки замысловатой формы, кинул в рот какую-то ягоду и весело посмотрел на Машу. Видимо, отхлебывал он уже не первый раз.

— Что встала? — спросил он. — Скидывай эту свою простыню и ложись!

— Ты же сказал… — попятилась Маша. И книги под рукой нет, чтобы отбиваться.

— Я помню, что сказал, — терпеливо ответил Весь. — Давай на кровать, лицом вниз, ноги вместе. Долго я ждать буду? Тут, поди, уже весь дворец под дверьми собрался, представления ждет?

Чувствуя, что ничем хорошим это не кончится, Маша улеглась на широченную кровать поверх покрывала, на самый краешек, спустила полотенце. Лежать голой было унизительно, но что она могла поделать?

— Двигайся, двигайся на середину, свалишься! — Весь чем-то звенел, откупоривал. — Хм, а повелитель знает толк… смотри-ка, что нашлось!

Маша услышала его шаги, а потом кровать скрипнула, и Весь придавил ее ноги, усевшись верхом.

— Да расслабься, — сказал он весело. — За свою жизнь я видел столько задниц, женских и мужских, что к твоей повышенного интереса не испытываю, уж поверь!

— Уж поверю! — не удержалась Маша. Она подозревала, что красна, как помидор, поэтому уткнулась лицом в покрывало, и голос звучал глухо. — То-то Эйлиса тебя так заинтересовала.

— Да-а… — протянул Весь, потом наклонился к ее уху и шепнул: — А теперь, Маша… не сдерживайся!

Пока она собиралась спросить, что он имел в виду, на спину ей, вдоль позвоночника, потекло что-то холодное, вязкое, и от неожиданности Маша взвизгнула.

— Вот так, отлично! — одобрил Весь и легким движением ладоней разогнал по ее спине непонятную жидкость. Запахло чем-то пряным, Маша скосила глаза на ползущую по плечу каплю и сообразила, что это, похоже, душистое масло, каким тут богатые модницы умащают кожу.

А вот потом ей стало совсем не до раздумий, потому что Весь взялся за дело: начал с плеч, спустился ниже — пальцы у него были очень сильные, и Маша начала сперва поскуливать, а потом и вовсе стонать, когда он делал ей больно.

— Ох и беда у тебя со спиной, — тихо произнес Весь, когда Маша застонала особенно громко. — Тяжести таскала, что ли? Ну точно… общевисты, называется…

— А будто крестьянки тяжести не таскают! — пропыхтела Маша, но тут же снова испустила протяжный стон.

— За дверью борются за место у замочной скважины, — сказал Весь. — Но я ее предусмотрительно заткнул. Ты не стесняйся, Маша, с непривычки это всегда больно, зато потом будешь как новая!

Он ткнул куда-то пальцем, и Маша взвыла в голос…

Глава 25
Плоды обмана

У девицы, против ожидания, оказалась очень приятная на ощупь кожа, гладкая, как у придворной красавицы. Да и… округлости недурны, если присмотреться. Правда, присматриваться было особенно некогда, дело требовало сосредоточенности. Этому будущего жреца тоже обучали, вместе с воинским искусством — иногда нет времени на долгий сон, на отдых, а если тебе кто-то вот так разомнет кости, проспишь пару часов и вскочишь бодрым! Опять же женщинам это нравится. Полезное, словом, умение.

Правда, чтобы подслушивающим не показалось подозрительным, что девица стонет, а он молчит, будто воды в рот набрал, Весьямиэль периодически тоже испускал стоны и вскрикивал. Для него это проблем не составляло — актерских способностей ему было не занимать. Правда, Маша, в первый раз услыхав, как он издал громкий стон, дернулась, инстинктивно пытаясь вырваться. Дурочка, видно, решила, что он намерен надругаться над юной общевисткой!

Весьямиэль усмехнулся иронически, прекрасно понимая, что если б он в самом деле решил сейчас ее соблазнить, то Маша мало что могла бы ему противопоставить.

— Довольно, — решил он, не удержался и шлепнул Машу по приятной округлости. Та даже не возмутилась, уже и стонать не могла, с непривычки-то. — Вставай, вон тебе сорочку ночную притащили, надевай — и спать.

Маша села, машинально прикрываясь руками, потянула к себе сорочку, натянула, старательно отворачиваясь, и только потом взглянула на Весьямиэля.

— А это — для надежности, — сказал он и, взяв Машу за подбородок, крепко ее поцеловал. За что мгновенно и огреб полновесную общевистскую оплеуху! По счастью, Маша слегка промахнулась, от неожиданности, наверно, а он успел отклониться, иначе ходить бы ему со сломанным носом. — Ага, значит, жива! А то я уж было засомневался.

— Нельзя тебе верить! — горько сказала Маша, забралась под одеяло, носом к стенке, и засопела.

— И это вместо спасибо, — хмыкнул Весьямиэль. Сам он спать не собирался, следовало кое-что обдумать.

Гостя не беспокоили, так что на рассвете Весьямиэль решил все же вздремнуть, а к полудню был уже при полном параде: извлек из сундука лучший свой костюм, тот, в котором явился в этот мир, переоделся, причесался с особым тщанием, благо в комнате имелось все необходимое. Потом разбудил Машу. Та никак не желала просыпаться, цеплялась за подушку и бормотала что-то о вредной напарнице, которая план недовыполняет, а ей, Маше, вкалывать за двоих, что ли?..

— Подъем! — гаркнул Весьямиэль ей в ухо. — На работу пора!

Маша подскочила как ошпаренная, дико взглянула на него, потом сообразила, где находится, и нахмурилась.

105